Российская газета: Говорят, в минэкономразвития и минфине полным ходом идет работа по введению налога на недвижимость. Но наши читатели волнуются: будет ли он посильным для граждан?

Эльвира Набиуллина: Мы действительно готовимся к введению налога на недвижимость. Но, во-первых, мы предлагаем конструировать этот налог таким образом, чтобы общая нагрузка не выросла. Ставка может быть на уровне 0,01 процента от кадастровой стоимости недвижимости или немного больше. Этот вопрос сейчас обсуждается. Во-вторых, мы предполагаем ввести разного рода вычеты по этому налогу. Есть несколько вариантов - вводить вычеты в зависимости от объема недвижимости, то есть не облагать налогом квартиры, дома и участки определенной площади или же предоставлять вычеты в виде фиксированной суммы, на которую будет уменьшаться налоговая база. К примеру, малообеспеченным гражданам. Окончательные расчеты, как все это будет действовать, пока только производятся. Но система вычетов должна применяться обязательно.

РГ: Если общие поступления от налога на недвижимость останутся прежними, в чем тогда смысл его введения?

Набиуллина: В целом новая схема налогообложения будет более справедливой, чем нынешняя. Главное отличие - при расчете суммы той части налога, которая касается квартир и домов, будет использоваться рыночная оценка имущества, а не оценки БТИ. Они сохранились еще с середины прошлого века, и хотя потом вводились поправочные коэффициенты, такая оценка давно утратила связь с жизнью и с реальной рыночной стоимостью недвижимости. В результате владельцы дорогого имущества иногда платят меньше, чем собственники дешевого жилья.

Кроме того, единые подходы к оценке объектов на основе кадастровой стоимости и ведение самого кадастра сделают госполитику в этой сфере более эффективной. А это - и управление землей, и справедливые налоги.

РГ: Существует такое понятие, как недострой. Не зарегистрировал дом, потому что входная дверь не покрашена и можешь не переживать по поводу налогов. Как предлагается решать эту проблему?

Набиуллина: Вы затронули очень важную тему. Сегодня с неоформленных зданий нельзя взимать налог на имущество: без сведений об объекте в кадастре невозможно рассчитать стоимость объекта, а без регистрации прав - не получится определить налогоплательщика. При таком подходе все постройки на земельном участке фактически рассматриваются как его улучшения.

Впоследствии стоимость таких "улучшений" будет рассчитываться по двум методикам, в зависимости от объема у государства информации об объекте.

По зданиям, поставленным на кадастровый учет, будет рассчитываться кадастровая стоимость. В отношении зданий, сведения по которым отсутствуют в кадастре, будет применяться нормативная стоимость. Чтобы большая часть зданий попала в кадастр, предлагается перейти от заявительного порядка кадастрового учета к "автоматическому". Кадастровый учет будет осуществляться на основании копии разрешения на ввод объекта в эксплуатацию, представленного в орган учета органом местного самоуправления. Что значительно упростит жизнь гражданам.

Соответствующие предложения представлены в правительство и президенту.

РГ: Когда же введут единый налог на недвижимость?

Набиуллина: Это будет зависеть от того, когда в регионах завершится массовая оценка объектов капитального строительства. По нашим прогнозам, на это потребуется минимум полтора года. Кроме того, необходимо принять соответствующие законы.

Массовая кадастровая оценка земли, как вы, наверное, помните, уже существует. А вот объекты капстроительства пока еще не оценили. В 12 пилотных регионах эту работу планируется завершить летом. Здесь мы хотим предложить ввести налог на недвижимость в тестовом режиме уже со следующего года. Навязывать такое решение не будем, каждый регион сам оценит степень готовности к введению нового налога.

Кроме того, для этого надо еще отработать механизм апелляции проведенной оценки. Он нужен, потому что массовая оценка может отличаться от индивидуальной. В большом массиве, например квартале, одни дома и квартиры могут быть более дорогими, другие - менее. Хотя общая методология должна приводить к тому, чтобы таких споров было как можно меньше. Но у недовольных результатами массовой оценки должен быть эффективный инструмент их пересмотра.

РГ: В регионах начался уже третий этап кадастровой переоценки земель сельхозназначения. И во многих случаях ее стоимость, особенно для промышленников, выросла чуть ли не в 40-50 раз. По закону должен быть введен институт обжалования оценки. Когда его создадут?

Набиуллина: Рассматривать апелляции должны комиссии по внесудебному урегулированию споров. В состав комиссий будут включены представители органов власти субъектов, саморегулируемых организаций оценщиков и Национального совета по оценочной деятельности и, конечно же, Росреестра. Этот механизм заработает уже осенью этого года. Все должно быть прозрачно. Информация о создании комиссий, так же как и о рассмотрении комиссиями заявлений, будет раскрываться на сайтах территориальных управлений Росреестра.

РГ: А если на региональном уровне решение все равно не принимается, куда обращаться - сразу в суд или в вышестоящую инстанцию, например, в минэкономразвития?

Набиуллина: Решения комиссий могут быть обжалованы в судебном порядке - это предусмотрено законодательством. Комиссии не являются подразделениями Росреестра или иного другого органа власти, поэтому обжаловать их решения в министерство или в любой другой орган кроме суда, нелогично.

Влетят в копеечку

РГ: Люди выражают недоумение по поводу проверок бизнеса. Сейчас их можно проводить не чаще одного раза в три года. Но в кафе и столовых часто царит антисанитария, заводы выпускают некачественные продукты, магазины продают просроченный товар. Многие граждане настаивают, чтобы такие предприятия проверялись чаще. Может, стоит учесть эти предложения?

Набиуллина: Если бы частота проверок спасала от некачественной продукции, с ними можно было бы согласиться. Но вы сами знаете, как подчас проходят проверки. В то же время излишний надзор по формальным и неформальным поводам существенно увеличивает издержки бизнеса, которые потом закладываются в цены.

Поэтому политика, которую проводит минэкономразвития, заключается в следующем.

У бизнеса должны быть либеральные правила работы, и трехлетних плановых проверок вполне достаточно. Но не будем забывать, что существуют еще и внеплановые проверки, их можно проводить, в том числе по жалобам граждан, с санкции прокуратуры.

Что нам действительно нужно делать, так это вводить серьезную ответственность за нарушение правил, и когда дело касается безопасности продукции, то штрафы должны быть просто разорительными. Сейчас часто дело обстоит иначе: проверили предприятие, нашли опасную продукцию, наложили копеечный штраф - и оно спокойно продолжает жить и работать дальше. И это касается не только производства продуктов питания. Почему в других странах свою продукцию отзывают даже крупные автоконцерны? Потому что знают: если не сделать этого, обанкротишься. Это заставляет бизнес быть очень внимательным к качеству и безопасности продукции.

Но нам от тотального государственного контроля над бизнесом, который существовал десятилетиями, к его собственной ответственности, серьезным штрафам надо идти постепенно. Такая работа уже ведется. Готовится проект закона, по которому нормы ответственности для коммерсантов будут увеличены.

РГ: Значит ли это, что за продажу просроченного товара торговец заплатит штраф не 100 рублей, как сейчас, а несколько тысяч? И если да, то когда эта норма будет введена?

Набиуллина: Не только просроченного, но и несоответствующего требованиям технического регулирования по любым другим параметрам. И не несколько тысяч, а несколько десятков и даже сотен тысяч рублей. Важно, что при этом провинившихся не стригут под одну гребенку. Одно дело - формальное нарушение, и совсем другое - нарушение, повлекшее за собой причинение вреда, особенно неоднократное. Рецидивист может недосчитаться миллиона рублей (именно такой штраф предусмотрен для юридических лиц).

Мы ожидаем принятия Госдумой соответствующего законопроекта уже в текущей сессии.

РГ: В прошлом году цены на продукты сильно выросли. В законе о торговле есть норма, что если в течение месяца они прибавили более 30 процентов, государство имеет право ввести регулирование цен на некоторые продукты. Почему вы так и не воспользовались этим правом?

Набиуллина: Министерство придерживалось и придерживается мнения, что административное регулирование цен может иметь очень серьезные негативные последствия. Когда предложение меньше спроса, как это было в прошлом году с той же гречкой из-за падения урожая, который не удалось быстро восполнить импортом, то административное занижение цен просто-напросто могло привести к тотальному дефициту. Сейчас частичные последствия такого поведения мы видим на рынке бензина.

РГ: Ведомства предлагают разные пути снижения цен на бензин. ФАС, например, недавно выступила с идеей приостановить запланированное на три года повышение акцизов на бензин. А если цены на нефть поднимаются выше 90 долларов за баррель, то ввести на акцизы понижающие коэффициенты. Как вам такая идея?

Набиуллина: Я скептически отношусь к идее снижения акцизов и не думаю, что это приведет к падению цен. Опыт показывает, что при повышении налогов цены обычно повышаются, но даже если потом налоги снижаются, цены уже не падают. Тем более в данном случае речь идет о секторе, где очень низка конкуренция.

Но нельзя забывать, что акцизы - это серьезный источник доходной базы бюджета и дорожных фондов. Мы знаем, в каком состоянии находится наша инфраструктура, и на ее развитие нужны серьезные средства. Поэтому и было принято решение о повышении акцизов.

Рост цен на бензин был вызван другими системными причинами и факторами, на которые можно влиять. Если же говорить об изменении системы налогообложения, пересмотре экспортных пошлин, то следует выбирать меры, которые будут стимулировать нефтепереработку, производство светлых нефтепродуктов. Но это долгосрочная задача, поспешными и разовыми решениями с ней не справиться.

Платные услуги закрыли списком

РГ: Мониторинг минэкономразвития по госуслугам показал, что сейчас и бизнесу, и гражданам для получения одной услуги надо обойти кучу ведомств, да еще и заплатить за сопутствующие справки. Делалась ставка на многофункциональные центры, но граждан все равно негласно вынуждают бегать по кабинетам и самим собирать эти несчастные бумажки. Когда, наконец, с госуслугами наведут порядок?

Набиуллина: Действительно, ситуация с получением госуслуг в ряде случаев очень тяжелая. Чтобы исправить ее, мы идем по нескольким направлениям.

Во-первых, постановлением правительства установлен перечень услуг, которые можно предоставлять на платной основе. Это закрытый список. То есть те услуги, которые в него не попали, чиновники не имеют права навязывать гражданам.

Во-вторых, скоро будет применяться норма, согласно которой запрещается требовать у гражданина сведения, которые уже есть в органах власти. И если вам для получения какой-либо справки из Росреестра нужна выписка из налоговой службы, то сотрудники Росреестра обязаны будут сами запросить ее у налоговиков. К внедрению этой нормы мы готовились почти год, она требует серьезного межведомственного взаимодействия, и потому вводиться будет постепенно.

Третье направление - это развитие электронных услуг. Например, на сайте Росреестра введена функция "предварительная запись". Люди могут воспользоваться ей, чтобы не стоять в очереди, а прийти в службу в назначенное время по предварительной записи. Пока, правда, этой возможностью пользуются немногие - не у всех есть компьютеры, доступ к Интернету, к новой форме еще надо привыкнуть. Но я лично эту услугу протестировала, попробовала записаться в "электронную очередь". Все получилось.

Кроме того, в Росреестре можно получить электронные выписки из некоторых документов. Теперь не надо тратить время на посещение службы, а стоят такие выписки дешевле, чем полученные в бумажном виде.

РГ: Мы в редакции тоже проводили мини-эксперимент, пытались встать в "электронную очередь" на получение загранпаспортов, которые выдает Федеральная миграционная служба. Пока не очень получается. Сначала надо пройти регистрацию, что само по себе тоже непросто. Потом выдают код доступа, чтобы можно было пройти второй этап записи. Но код не срабатывает... В результате мы ждем своей очереди почти два месяца, проще было бы отстоять ее вживую.

Набиуллина: Такие случаи бывают не только с услугами на получение загранпаспорта. Минэкономразвития договорилось с "Опорой России", что бизнес-объединение будет постоянно мониторить, как и где работают электронные госуслуги, и сообщать нам результаты. Это, конечно, не значит, что все и сразу автоматически заработает. Понятно, что без сбоев здесь не обойтись. И чтобы перестроиться, нужно время.

Но это не означает, что от электронных услуг надо отказываться. У нас нет другого выхода, кроме как заставить заработать и систему в целом, и отдельных чиновников. Госдума уже одобрила подготовленный минэкономразвития проект закона, которым вводится персональная административная ответственность служащих за нарушение сроков работы с обращениями граждан вплоть до штрафов. Раньше этого не было.

Ау, где закупки?

РГ: У наших соседей по Таможенному союзу полным-полно совместных с иностранцами швейных, обувных малых предприятий. А у нас - такое создается впечатление - весь малый бизнес сосредоточен в торговле. Как изменить ситуацию?

Набиуллина: Наша федеральная программа (по господдержке малого и среднего предпринимательства. - "РГ") именно на это и нацелена. Это не значит, конечно, что надо закрывать торговые точки шаговой доступности, маленькие кафе. Такие предприятия тоже нужны. Но, прежде всего, необходимо поддерживать малый бизнес в производственной сфере, инновационные предприятия.

И если в 2009 году, во время кризиса, мы помогали любому малому бизнесу, только чтобы сохранить рабочие места, дать шанс уволенным найти работу, то сейчас делается ставка в основном на производственный и инновационный бизнес. Выделяются деньги на лизинг оборудования. Мы впервые ввели поддержку экспорта инновационной продукции - первичное ее патентование, субсидирование процентных ставок. Софинансируется строительство бизнес-инкубаторов для малых производственных предприятий. Это позволяет снизить их издержки на аренду помещений.

Общая стоимость программы поддержки около 20 миллиардов рублей. Ее еще надо наращивать, пока наши расходы в сопоставимых размерах значительно меньше, чем во многих странах. Но даже такими мерами господдержки невозможно дойти до каждого предприятия, все равно ее сможет получить только небольшая часть предпринимателей. Поэтому речь надо вести о системных шагах - снижении административных барьеров и налогового бремени.

РГ: Много вопросов по поводу системы госзакупок. Как она все-таки будет меняться? Министерство по-прежнему настаивает на радикальных изменениях в 94-ФЗ?

Набиуллина: Я считаю, в свое время этот закон сыграл некую регламентирующую роль. В нем есть один очень положительный элемент - прозрачность размещения закупок. Минэкономразвития создало сайт zakupki.gov.ru, на который сейчас так активно реагирует и общественность, и блогеры.

В то же время прозрачность надо распространять не только на стадию размещения закупок, но и их планирования, исполнения. Именно такой подход предусматривает федеральная контрактная система, на внедрении которой настаивает наше министерство. Параллельно мы предлагаем избавляться от всех негативных моментов, присутствующих в законе.

Что, прежде всего, имеется в виду? Во-первых, законом установлены формальные жесткие требования к способам размещения закупок, но одновременно с заказчика снята ответственность за качество закупаемой продукции, за результаты закупок в целом. И такую систему надо менять.

Во-вторых, 94-ФЗ лишил заказчика гибкости, не дал ему инструментов, позволяющих выбрать хорошую продукцию. Сегодня даже в таких отраслях, как наука, образование, культура и здравоохранение, предприятия вынуждены применять очень примитивные способы закупок. Поэтому перечень применяемых инструментов должен быть расширен, введены разные механизмы закупок для разных типов товаров. Нужен механизм предварительной квалификации исполнителя, если речь идет о наукоемких и технологически сложных видах работ. При этом механизм должен быть четко регламентирован и не допускать произвола заказчика. Закон должен стать основой для развития конкуренции и понятным для тех, кто его применяет. Вокруг этого и строится сейчас основная работа по совершенствованию системы госзакупок.

РГ: Но ваши оппоненты из Федеральной антимонопольной службы настаивают, что достаточно внести небольшие изменения в 94-ФЗ, а радикально систему в целом перекраивать не надо...

Набиуллина: Я уже неоднократно говорила, что косметическими мерами здесь не обойтись. Надо признать, что система госзакупок у нас больна. Те десятки тысяч жалоб, которые рассматривает Федеральная антимонопольная служба - один из показателей ее нездоровья. Так что нужно менять закон и вводить федеральную контрактную систему.

РГ: В этом году предстоит продать много государственного имущества, но многие задаются вопросом: почему его предполагается реализовывать за пределами страны?

Набиуллина: Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы как можно больше размещений состоялось в России. Я считаю, надо максимально использовать программу приватизации для того, чтобы развивать отечественный рынок капитала, для создания международного финансового центра. Но при этом нельзя не учитывать и интересы компаний, которые должны получить средства на свое развитие. Это тоже очень важно. И если инвесторы не идут пока на российский рынок, мы не исключаем, что какую-то часть пакетов можно разместить за рубежом. Есть вариант одновременного размещения акций и на иностранных, и на российских площадках, привлечения разных групп инвесторов. Так, кстати, и поступает большинство крупных компаний. Всю процедуру приватизации мы хотим сделать максимально прозрачной, и поэтому пригласили инвестиционных консультантов из числа ведущих инвестбанков. Они уже отобраны, со списком можно ознакомиться на сайте минэкономразвития.

РГ: Одно время была идея чуть ли не поголовного закрытия всех ГУПов. Что с этими планами?

Набиуллина: Закрывать все ГУПы, наверное, не стоит. Нужно сокращать их количество. Значительная доля ГУПов уже прошла через приватизацию, большое количество планируется приватизировать в рамках новой трехлетней программы.

Сам институт хозяйственного ведения, когда предприятие использует имущество, которое не является его собственностью, а собственник не может "забрать" это имущество у предприятия, даже если оно использует его с нарушением или не по назначению, по-моему, ущербный для собственника. Поэтому в отношении ГУПов, которые пока остаются в госсобственности, мы вводим новые механизмы контроля и планирования, например, обязываем иметь средне- и долгосрочные стратегии развития и принимаемые в соответствии с ними программы деятельности. А также ужесточаем процедуры контроля за совершением сделок.

С минфином договорились

РГ: Председатель правительства в интервью одному из иностранных журналов дал понять, что фактически цель удвоения ВВП к 2020 году отменяется. У нас теперь другие приоритеты? Какие?

Набиуллина: Приоритеты, поставленные в концепции долгосрочного развития страны до 2020 года, не меняются. Ключевые цели по модернизации, построению социально ориентированного государства остаются в силе. И председатель правительства об этом не раз говорил.

Но есть разные измерения и индикаторы этих приоритетов - общий рост ВВП, увеличение ВВП на душу населения, производительность труда. Определенные целевые показатели по ним были заложены и в концепцию долгосрочного развития. Но она разрабатывалась и принималась еще до кризиса. А он, безусловно, внес коррективы и в темпы, и в сами механизмы достижения целей. Сейчас мы вместе с экспертным сообществом анализируем эти изменения, смотрим, на что надо обратить внимание и что следует делать в первую очередь, какие инструменты при этом задействовать, а что, может быть, есть смысл перенести на более поздний срок.

РГ: Почему прогнозы по нефти, курсу рубля, доходам бюджета так часто меняются? А ваши прогнозы расходятся с прогнозами минфина?

Набиуллина: Прогнозы это не планы, это ожидания рыночной экономики. Я считаю, что наши прогнозы обоснованы. Они, конечно, меняются в зависимости от того, как влияют на те или иные показатели разные факторы.

Что касается периодически возникающих разногласий с минфином, то в основном они касаются того, какую цену на нефть закладывать в бюджет. Однако в последние два года больших споров по этому поводу нет. Мы договорились, что специально занижать нефтяные цены не будем, поскольку это влечет изменение и других параметров - прогноза: по курсу рубля, экспорту и импорту. Они оказываются неточными, и, опираясь на них, строить какие-либо планы и государству, и бизнесу очень сложно.

Но это не значит, что мы предлагаем пускать на текущие государственные нужды все доходы от высокой цены на нефть. Это очень рискованная политика, потому что всегда есть вероятность снижения стоимости нефти. Здесь у нас с минфином единый подход: мы закладываем в бюджет наиболее вероятную цену на нефть, но одновременно сдерживаем государственные расходы. Но это уже вопрос бюджетной политики, а не прогнозирования.

РГ: Недавно было объявлено о создании Агентства стратегических инициатив. Но минэкономразвития уже занимается стратегическим прогнозированием. Вы будете как-то взаимодействовать с агентством, участвовать в его работе?

Набиуллина: Основная задача агентства - это не прогнозирование, у него несколько иные функции. В их числе - поддержка новых проектов, привлечение молодых людей, успешно реализовавших свои идеи в бизнесе или в социальной сфере, к работе над регулированием экономики. Агентство создается не для того, чтобы появилась еще одна бюрократическая схема. Оно, прежде всего, должно дать возможность напрямую влиять на формирование правил ведения бизнеса, профессиональной деятельности.

Поскольку одной из главных задач минэкономразвития как раз и является поддержка бизнеса и создание условий для его развития, мы намерены активно работать с агентством.

РГ: Скоро открывается Петербургский экономический форум. Одной из ключевых тем на нем будет инвестиционный климат. Почему этому уделяется так много внимания, и что вы вкладываете в само понятие инвестклимата?

Набиуллина: Мы часто говорим о нефтяной зависимости нашей экономики. Но чтобы уйти от нее, надо привлечь частные деньги в развитие других секторов, не связанных с добычей сырья. И о чем бы мы ни говорили - о малом бизнесе или о крупных предприятиях, вложениях в инфраструктуру или высокие технологии - сделать это без улучшения деловой среды невозможно. Так что инвестиционный климат - это не блажь какая-то и не просто разговоры, а необходимость.

При этом все предпосылки для того, чтобы наша страна была привлекательной для бизнеса, есть. Огромный рынок, достаточно высокие потребительские расходы населения, рабочая сила, земля, собственные энергоресурсы. Но вот парадокс - у нас в дефиците все то, чем мы, казалось бы, располагаем в избытке. Есть земля, но сложно получить ее под строительство. Обладаем огромными энергетическими ресурсами, а подключиться к газу и к электроэнергии практически невозможно. Все стонут и по поводу нехватки профессиональной рабочей силы. То есть ресурсы есть, но они недоступны. А все это составляющие инвестиционного климата.

РГ: Вы часто встречаетесь с инвесторами, в том числе - с иностранными. Что их пугает, что им мешает работать в России?

Набиуллина: Я бы сразу хотела отметить, что для нас одинаково важно и мнение отечественных предпринимателей, и иностранного бизнеса. Хотя бы потому, что вряд ли стоит рассчитывать на приход зарубежных инвесторов, если собственному бизнесу пока не комфортно в своей стране.

Проблемы предприниматели поднимают разные, по мере развития экономики приоритеты меняются. Что больше всего нужно инвесторам? Предсказуемость правил ведения бизнеса. Снижение коррупции. Эта проблема имеет прямое экономическое измерение. Много вопросов, как я уже говорила, о сложностях с подключением к инфраструктуре. Иностранцы говорят о миграционном режиме, а вот налоги, в отличие от отечественного бизнеса, вызывают у них меньше нареканий. В принципе, наша налоговая система по сравнению с другими странами вполне конкурентоспособна.

РГ: А есть примеры значительных подвижек в плане инвестклимата, по каким позициям удалось достичь успеха?

Набиуллина: В девяностые годы было много нареканий к нашей системе соблюдения контрактов, считалось, что в России нельзя никому верить, ни один договор не соблюдается. Но сегодня в международных рейтингах позиции нашей страны по соблюдению контрактов - на одном из первых мест. Не последнюю роль сыграло недавнее решение России упростить режим привлечения высококвалифицированных специалистов из-за рубежа. Но при этом нам предстоит еще очень многое сделать...

РГ: На форуме будет презентован Российский фонд прямых инвестиций. Инвесторов из каких стран и чем вы рассчитываете в него привлечь?

Набиуллина: Российский фонд прямых инвестиций - это инструмент снижения рисков для инвесторов за счет реализации принципа софинансирования инвестиций в проекты вместе с государством.

Задача РФПИ - привлечь средства иностранных инвесторов для направления их в высокодоходные проекты и компании целевых секторов, прежде всего связанных с модернизацией экономики. РФПИ, осуществляя инвестиции, руководствуется принципами инвестиционной привлекательности проекта с точки зрения будущей отдачи на инвестиции. Так обозначенный уровень рентабельности инвестиций не ниже 20 процентов.

Привлекая в основном прямые иностранные инвестиции, РФПИ должен стать катализатором притока не только капитала, но и технологий и кадров. При этом необходимо отметить, что к РФПИ уже проявили интерес ряд ведущих инвестиционных фондов из Европы, Северной Америки и Азии.

личное

РГ: Вопрос от читателя. Татьяна Швецова, экономист, Санкт-Петербург. Сбылась ли ваша мечта детства?

Набиуллина: Как любая школьница вместе с друзьями мечтала о многом. Учеба давалась легко. Я обожала математику. Даже представляла себя в будущем учителем математики. Невероятную любовь к этому предмету, которую я пронесла через годы, мне привила моя учительница Брагина Лилия Сергеевна.

Вторая моя "школьная любовь" - французский язык. Но выучить и полюбить его по-настоящему я смогла только в университете. Учительницей математики я не стала, а на французском я с удовольствием читаю книги и смотрю фильмы.

Поэтому читателям "Российской газеты" я желаю верить в себя. Тогда и мечты сбываются!