Алексей Куприянов

  

Новый фильм Первого канала «Плесень» можно рассматривать как значительный шаг вперед. Если забыть о невнятной сюжетной линии, плавно перетекающей в некоторое количество ляпов, плотность мракобесия уменьшилась настолько, что фильм получился, по сравнению с совершенно позорными «тайнами воды», почти научно-популярным. Вместе с тем, в нем в скрытой форме присутствует свой мощный болезнетворный агент. Чтобы из этих семян (простите, спор) в мозгах зрителей не развилась новая плесень, пишу нечто вроде противоядия.

 

Протит

 

Признаться, я ожидал от фильма большего. Возможно, виной тому – биологическое образование. Пока по Первому каналу крутили рекламный ролик и нагнетали атмосферу, я вспоминал университетский курс «ботаники низших». В наши годы еще не было отдельного курса микологии, который сейчас появился в некоторых университетах, и грибы изучались по старинке вместе с цианобактериями и водорослями в составе «ботаники низших растений». Возможно, не столько из самих лекций, сколько из чтения дополнительной литературы и живого общения со знакомыми с кафедры ботаники, те, кто хотел, узнавали про грибы довольно много. В том числе и про «плесени» – сборную солянку из нередко совершенно не родственных друг другу грибов, образующих мицелий (грибницу) характерной формы. До сих пор, даже разбуженный ночью, я могу нарисовать жизненный цикл мукора (известен всем со школы как белая плесень) или пеницилла (такая же «школьная» зеленая плесень, обитатель рокфора и прочих подобных сыров и производитель пенициллина) и объяснить, чем один (как представитель зигомицетов) отличается от другого (как представителя аскомицетов).

 

Я не ждал от авторов фильма рассказа про нечто принципиально новое, однако надеялся по крайней мере, что они сделают домашнюю работу на уровне студента второго курса и покажут хотя бы хорошо забытое старое. Увы, ожидания не оправдались.

 

Плотность информации в фильме оставляла желать много лучшего. Собственно из плесневых грибов нам достались мукор (в неожиданном амплуа, о чем позже), два главных героя: аспергилл и пеницилл, а также серая гниль, про которую сказали буквально два слова. Этого на без малого полтора часа не хватило, и сценаристы щедро разбавили историю о плесени не имеющими отношения к делу байками.

Проказы

 

Понять, чем был продиктован состав баек, трудно. Возможно, произвольными ассоциациями, о природе которых можно только догадываться. Однажды мне попался шестиклассник, который, услышав от преподавателя какое-либо слово со знакомым окончанием, тут же выдавал целую вереницу слов, которые с ним рифмовались («Электрон? А, знаю-знаю... позитрон, циклотрон, синхрофазотрон»).

 

Не исключено, что именно так в фильм про грибы занесло проказу. Оказывается, на иврите и то, что мы называем плесенью, и то заболевание, которое носит в русском языке название «проказы», обозначалось одним и тем же словом. Профессор-богослов Адин Штейнзальц поясняет нам, что проказа – не заболевание, а знак избранника небес. Это подтверждается и тем, что никогда не наблюдалось эпидемий проказы – болели лишь избранные.

 

От мудрости древних в исполнении почтенного богослова переходим к мудрости нынешней. Сценарист голосом Безрукова сообщает, что проказу вызывает-таки «микобактерия лепра – микроорганизм, сочетающий черты бактерий и грибов» (биологи-консультанты в этот момент отдыхают), а завершается сюжет пассажем «ясно лишь, что эта самая древняя и самая загадочная болезнь, и она связана с плесенью».

 

Интересно, что сценарист не тратит ни секунды экранного времени, чтобы пояснить мутное место о сходстве микобактерии лепры с грибами (оно исчерпывается тем, что другие актинобактерии, родственные микобактерии лепры, могут образовывать колонии, похожие по форме на мицелии плесневых грибов) или чтобы показать какую-либо более содержательную связь с плесенью, кроме названия на древнееврейском. Зачем? Итоговая реплика Безрукова звучит так проникновенно и убедительно...

 

Интермедия

 

Пока читатель-биолог сокрушенно кивает головой или весело смеется, понимая всю абсурдность ассоциации актиномицетов с плесневыми грибами по созвучию, читатель-небиолог (каковых, разумеется, большинство) недоумевает – чего огород городить? Что с того, что грибы равномерно перемешали с микобактериями? Аскомицеты, зигомицеты, дейтеромицеты, актиномицеты - какая разница?

 

Должно быть, я старомоден, но мне кажется, что научно-популярное кино должно дружить с наукой. Эта самая наука могла бы пояснить, в чем содержательные различия между одними и другими. Они не сводятся к паре-другой букв в названии. Это глубинные различия в строении клеток грибов и бактерий, строении отдельных молекул и сложных молекулярных комплексов, из которых состоят сами клетки и клеточные стенки – построенные клетками оболочки-домики, в которых они живут. Вряд ли уместно излагать это здесь во всех подробностях в век интернет-энциклопедий, но не напомнить – не могу. С этими глубинными различиями связан различный характер протекания грибных и бактериальных инфекций и непохожие и часто довольно специфические методы терапии. Не то чтобы я призывал Первый канал снабжать российского зрителя опасными инструкциями по самолечению. Однако, при склонности к оному наших соотечественников, хотелось бы, чтобы им почаще объясняли, зачем надо обращаться к врачам, которые только и могут (увы, не всегда, но в подавляющем большинстве случаев) своевременно установить природу заболевания и избрать верный путь лечения.

 

В этом, в разнообразии патологических процессов, в изощренных приемах диагностики, в тонких механизмах действия противогрибковых, антибактериальных и некоторых противовирусных препаратов – то удивительное, о чем можно снимать кино и писать статьи. Возможно, для этого надо немного лучше представлять себе то, о чем снимаешь кино, возможно, поступиться частью придыхания, с которым Безруков читает страшилки за кадром. За более чем сто лет, прошедших со времен открытия первых болезнетворных агентов, люди узнали о них много больше интересного, чем вместилось в содержательную ткань фильма.

 

Например, незначительное погружение в литературу помогло бы понять, почему проказа не носит эпидемического характера. Медленно растущий, с трудом размножающийся и распространяющийся внутриклеточный паразит, к которому большинство людей имеет врожденный иммунитет, не имеет больших шансов по сравнению с менее изнеженными формами, которые легко переносятся воздушно-капельным путем, передаются с водой и продуктами питания или при помощи кровососущих насекомых и клещей.

Чума

 

Как в фильм про плесень занесло чуму, мне понять не удалось. Единственное возможное содержательное объяснение – общий со многими инфекционными заболеваниями способ «лечения»: звоном в колокол, преодолением страха и ненависти и очищением от дурных мыслей (это заодно перекидывает мостик к прежнему шедевру – «Великой тайне воды»). Тут в фильме явная недоработка. Можно было бы поведать изумленным зрителям, что колокольчики, которые должны были носить с собой прокаженные в Средние века, предназначались для постоянной борьбы с болезнью гомеопатическими дозами звона (не каждый же имеет в своем постоянном распоряжении набатный колокол подходящего размера). Теперь, разумеется, приходиться возиться со сложным комплексом антибиотиков. Возможно потому, что набатный колокол давно стоит в музее с вырванным языком (Григорий Орлов, кстати, не звонил в колокол, к тому же еще до его прибытия в Москву регулярная армия усмирила тех, кто это делал), а колокольчиками для донки много не назвонишь.

 

Биологически-содержательная возможность сравнения чумы (также вызываемой бактериями из рода йерсиния, а не грибами) с проказой была упущена. А можно было бы рассказать заодно, почему чума распространяется много легче, чем проказа (и, кстати, лечить ее тоже проще, если не запущена). Между природно-очаговой чумой, держащейся на грызунах и переносимой блохами, и проказой, которой, после долгих поисков лабораторного животного, удалось заразить только броненосцев (небольшие колонии удается поддерживать и в пятках мышей) легко можно найти десять поучительных отличий. Но это только если захотеть. Зато выдержана символическая линия: проказа – удел избранных Богом (специально подчеркивается, что ей демократично болеют не только короли крестоносцев, но и простые смертные), чума – болезнь впавшей в панику черни, которую можно победить бесстрашием, дисциплиной, личным примером и звоном в набатный колокол.

 

Я не хочу принизить значимость санитарных мероприятий в борьбе с эпидемиями. В их основе лежит многое из того, что приписано в фильме Орлову, – изоляция очагов, своевременное уничтожение трупов, профилактика распространения инфекции средствами личной гигиены. Самообладание и дисциплина, безусловно, при этом не мешали. Все эти меры давали шанс остановить распространение эпидемии. Но ни вылечить уже заболевших, ни иммунизировать еще здоровых таким образом невозможно. Иначе не стоило бы заботиться о врачах и развитии медицины, достаточно было бы крепить мощь регулярной армии.

 

Примечательно, что, хотя создателям фильма хватило времени и на проказу, и на чуму, но, кроме довольно редкого аспергиллеза и гипотетического массового отравления спорыньей, якобы приведшего к крестовым походам, тема грибных инфекций не получила должного развития. Упомянули криптококковый менингит, и только. Понятно, что молочницу, вызываемую грибами из рода кандида, просто так к плесени не подвяжешь. У кандид другая жизненная форма – «дрожжи». Дрожжами называют грибы, тело которых большую часть времени состоит из одной клетки или коротких цепочек клеток, в отличие от «плесеней», для которых характерны «пушистые», состоящие из многоклеточных нитей мицелии. Впрочем, с криптококками (тоже «дрожжами») это не помешало. Во всяком случае, молочница (кандидоз) – это хотя бы грибное, а не бактериальное заболевание, и много более распространенное в настоящее время, чем чума или проказа. Можно было бы вспомнить и про стригущий лишай и прочие кожные микозы, но и во всех этих болезнях нет решительно ничего героического и поучительного. Граф Орлов, возможно, боролся не только с чумными бунтами, но и – в более индивидуальном порядке – с кандидозом, однако вряд ли кто-то стал бы это афишировать.

Гармония и трагедия

 

Тема гармонии, в основном, ограничилась сырами с плесенью, сотерном и пенициллином, история которого была щедро разбавлена байками времен Холодной войны. Авторы, правда, забыли даже вскользь упомянуть, что главный злодей фильма – Aspergillus niger – вот уже скоро сто лет, как основной производитель лимонной кислоты (привет добавке E330), а также ряда энзимов. Его промышленное применение началось намного раньше использования пеницилла в производстве антибиотиков. Действительно, запугать страшной черной плесенью (приписав ей попутно массу чужих злодеяний) – это одно, а вспомнить, что в полной гармонии с ней ежегодно мегатоннами получают важную пищевую добавку – совсем другое. Родственник «черной плесени», Aspergillus oryzae, с незапамятных времен используется для приготовления соевого соуса и сакэ.

 

Возможное объяснение этих странностей состоит в том, что сверхзадача фильма не в поисках гармонии с плесенью, а в бесхитростной рекламе компании «Инвистра», которая участвовала в создании фильма, а теперь рекламирует средства от аспергилла. Цитата с их сайта: «изучая черную плесень, мы нашли противоядие. Таковым оказался препарат BACTIHOME - МОНАРДА компании ИНВИСТРА, созданный на основе эфирного масла растения монарда». Ехидные критики в сети уже, естественно, нашли все концы – масло монарды давно используется в медицине, поэтому открытие то еще, однако как рекламный ход для людей темных, но состоятельных, – сгодится. Аналогичная история, помнится, была с фильмом про воду.

Мелкие глупости и неточности

 

Внимание! Это не полный список, это просто наиболее яркие вещи, за которые зацепился глаз во время просмотра картины. Большая часть вины лежит, судя по всему, на авторе сценария. Почти все, кто был приглашен в картину на роли экспертов, говорили вполне разумные вещи, находящиеся в сфере их непосредственной компетенции. Об отдельных исключениях – ниже.

 

Кровеносные сосуды не имеют формы грибницы. Прежде всего, потому что нить грибницы состоит из цепочки клеток, выстроившихся в ряд (у некоторых плесеней перегородки между клетками отсутствуют, и весь мицелий представляет собой огромную многоядерную клетку), кровеносные же сосуды – это полые трубки, стенки которых образованы клетками. Простая небиологическая аналогия: сравните кирпичи, выложенные в ряд, и кирпичную печную трубу. Если же речь идет о том, что и грибница, и сеть кровеносных сосудов при рассмотрении издали имеет вид перепутанных нитей, то можно просто, не ища грибов, размотать катушку ниток или размочить упаковку доширака и помедитировать над ними, поискав глубокий смысл.

 

Карл Линней не относил грибы к Хаосу, из которого возник мир. Значительная часть грибов была отнесена им к растениям. В его искусственной системе они находились в классе «тайнобрачных», а в естественной системе – в естественных порядках 66 (Водоросли), куда попали лишайники, и 67 (Грибы), куда попали как всем известные «макромицеты» Agaricus (сюда относятся шампиньоны), Boletus (сюда относятся белые грибы), Phallus (стыдливо называемый по-русски «веселкой») и др., а также плесень (Mucor). К группе Chaos, причисляемой к животным, Линней отнес подвижные микроорганизмы, видимые в микроскоп.

 

В организме свиньи не мутирует огромное количество бактерий (кое-какое объяснение этой странной идеи можно будет найти далее). Вернее, мутирует (мутационный процесс остановить невозможно - так же, как победить энтропию во вселенной), но не больше, чем в любом другом организме сходного строения и размера. Ничего особенно опасного с этой точки зрения свиньи не представляют. Питание морскими моллюсками может быть небезопасным для здоровья, но не из-за того, что избыток белка вызовет «перерождение плесени», обитающей в вашем организме.

 

Лечение болезней колокольным звоном, которое пропагандирует главный звонарь Московского Кремля Игорь Коновалов, подходит не всем. Больше могут помочь ежедневные пешие прогулки на звонницу и обратно в любую погоду. Тот, кто способен выдержать такой режим, отличается крепким здоровьем («тренированной» и исправно работающей иммунной системой). Колокола с их вибрациями и «метафизикой звона» тут ни при чем.

 

Плесень станции «Мир» благополучно сгорела вместе с ее падающими останками. Можно не беспокоиться. Заселить другие планеты плесенью можно будет не раньше, чем они будут замусорены достаточным количеством органических веществ и приобретут мало-мальски пригодную для жизни атмосферу. Грибы и рады бы были расти на Марсе, но им необходим кислород для дыхания и готовые органические вещества.

 

Пол Дайер, миколог из Ноттингемского университета, которого много показывают в фильме, не открывал половое размножение у микроорганизмов (и удивился бы, если бы ему правильно перевели русский закадровый текст). Конкретно у грибов, которым в целом посвящен фильм, оно известно уже давно. Более того, характер протекания полового процесса давно положен в основу разделения грибов на отделы (базидиомицеты, аскомицеты и др.). Проблема остается с грибами, у которых половой процесс пока не был обнаружен. Их относят к сборной группе дейтеромицетов, «несовершенных грибов», которая представляет собой «свалку» из представителей разных групп грибов, не родственных друг другу. К этой же группе относится и аспергилл, о котором столько говорят в фильме. Пол Дайер вместе со своими соавторами обнаружил свидетельства в пользу того, что половой процесс имеет место и у аспергилла, о чем опубликован уже ряд статей.

 

Все это не отменяет того, что в фильме есть немало отдельных здравых фраз и выступлений специалистов. Например, совершенно верен акцент на том, что жертвы «проклятия фараонов» имели ослабленный иммунитет на момент контакта с аспергиллом в гробнице. Все верно сказано и про высокую концентрацию спор в воздухе, и про опасность плесени на фильтрах кондиционеров в стерильных боксах больниц, и про многое другое. Печально только, что все эти вполне верные вещи вплетены в контекст, вычленить их из которого поможет только специальное образование. Особенно это очевидно после неприятного открытия, которое ожидает нас в следующей главе.

Системный микоз Бешана-Эндерляйна поражает мозг

 

Помимо нетривиальной логики в выстраивании сценария и мелких ляпов фильм, как мне кажется, болен куда более неприятной хворью. Она, как невидимые в почве нити грибницы, пронизывает всю логику фильма и влияет на расстановку акцентов. По счастью, кое-где над бугристой поверхностью сюжета торчат плодовые тела красного цвета, по которым (как объясняют нам в фильме) можно понять: что-то уже не в порядке, но, возможно, еще не поздно. «Иммунологу» Перл Лаперла, якобы доктору медицины, а на деле – доктору альтернативной медицины, время от времени не удается удержать язык за зубами.

 

Примерно на 30-й минуте «иммунолог» проговаривается. Оказывается, «ученые открыли», что основа иммунитета, так называемая «первичная иммунная система» формируется за счет баланса двух грибов: Aspergilus niger и Mucor racemosus. Они присутствуют в организме человека постоянно. Заболевание происходит, когда баланс между ними нарушается, и один из грибов превращается в более патогенную форму.

 

В качестве иллюстрации нам показывают компьютерный мультфильм, в котором среди красных кровяных телец (эритроцитов) по кровеносным сосудам плывут небольшие, примерно раза в два меньше диаметра эритроцита, частицы несколько неправильной удлиненно-яйцевидной формы. Количество этих частиц сопоставимо с количеством эритроцитов. В тот момент, когда нам сообщают про нарушение баланса и перерождение, одно из таких зернышек оседает на стенку кровеносного сосуда и разрастается в несколько раз, превращаясь в нечто вроде комка ваты с торчащими из него тонкими отростками.

 

Помимо этого, «иммунолог» Перл Лаперла сообщает, что аспергилл вызывает такие болезни, как туберкулез, остеопороз и пр., а мукор – раковый микроб – болезни, связанные с «загущением крови».

 

Тут пора успокоить читателей. Компьютерный мультфильм с густо нашпигованной грибами кровью полностью, от начала до конца, является порождением снов разума сценариста. Зато байки, которые рассказывает нам «иммунолог» Перл Лаперла, имеют определенный историко-научный интерес, поскольку отбрасывают нас примерно на восемьдесят лет назад. M-me Лаперла пересказывает в сильно упрощенном виде спекулятивную концепцию «циклогении бактерий», сформулированную немецким энтомологом, микробиологом-любителем и фармацевтом Гюнтером Эндерляйном (1872 – 1968).

 

Эндерляйн, основываясь на теориях французского химика и микробиолога Пьера Жака Антуана Бешана (1816 – 1908) и своего современника Вильгельма фон Бремера (1883 – 1958), полагал, что болезнетворные бактерии – лишь часть сложного жизненного цикла постоянных симбионтов человека и других животных (и растений). Первые фазы этого сложного жизненного цикла проходят внутри клеток животного или растения в виде «протитов». При определенных обстоятельствах (одно из них – страх и дурные мысли человека-хозяина), «протиты» покидают клетки и превращаются в бактерии, а затем – грибы и вирусы. Помимо потенциальной патогенности, связанной с нарушением баланса, протиты играют у Эндерляйна важную роль защитников от инфекций, поскольку при попадании извне «готовых» грибов или бактерий, протиты присоединяются к ним и разрушают их (отсюда весь звон о «первичном» иммунитете, о котором рассказывает закадровый голос).

 

Концепция Эндерляйна довольно сложна (там есть еще масса промежуточных стадий развития с диковинными названиями, соображения о роли концентрации ионов водорода (pH) в превращении протитов в бактерии, а бактерий в грибы), но представляет в настоящее время только исторический интерес, поскольку не находит себе никаких подтверждений в экспериментальных данных и наблюдениях. Она получила названия плейоморфизма (множественности формы) микробов, в отличие от «мономорфизма», которого держались Луи Пастер, Роберт Кох и их последователи, а к ним относятся все современные микробиологи, имеющие нормальные, а не «альтернативные» или «паранормальные» дипломы. Суть мономорфизма состоит в более привычном нам представлении о том, что бактерии не превращаются в грибы, а те, в свою очередь, в вирусы. Возможно, во времена Лысенко, Лепешинской и Бошьяна плейоморфизм и имело смысл рекламировать в России, но сейчас он выглядит несколько старомодно.

 

Пересматривая фильм, не могу отделаться от нехорошего подозрения. Складывается впечатление, что весь сценарий был написан под влиянием сумбура, который образовался в мыслях автора в результате попытки скрестить темные верования гомеопатов, опирающихся на без малого вековой давности взгляды Эндерляйна, с тем, что удалось узнать из подвернувшихся под руку научных источников (в фильме есть довольно случайная подборка свежих исследований, например, по радиотропизму). На свои места становятся и бактериальные инфекции, которые, согласно Эндерляйну, при определенных значениях pH могут переродиться в грибные, и перерождение плесени от избытка белка при питании морскими моллюсками, и мутирование огромного количества микробов в мясе свиньи, и возникновение инфекционных заболеваний со страху, и непропорциональное внимание к аспергиллу, и вскользь бросаемые все той же Перл Лаперла фразы о грибах «внутри клеток крови» и уверенность сценариста в принципиальной неуничтожимости плесени.

Разбавим шуткой

 

Чтобы не заканчивать на совсем уж мрачной ноте – несколько милых анахронизмов. Первое место отдаю рукописной грамоте Карла VI (1368 – 1422), цинично напечатанной на принтере с использованием стандартных шрифтов.

 

Более тонкая история приключилась с графом Орловым. Когда Панин со странной для XVIII века оперативностью (спустя сутки после событий, если не в тот же день!) входит докладывать Екатерине II (находящейся в Петербурге или его окрестностях) о чумном бунте в Москве, на пол падает виноградинка. После короткой беседы Григорий Орлов высказывает намерение ехать в Москву. Екатерина опасается, что он может заразиться, на что Орлов отвечает, что не заразится, вызывающе поднимает с полу виноградинку и кладет себе в рот. Встает невольный вопрос: кому и чему примерно за сто лет до работ Пастера и Коха граф Орлов бросает вызов? Неизвестным в то время болезнетворным микроорганизмам (при том, что жители микромира были открыты в XVII веке, общественное мнение и даже большинство ученых мужей еще не связывали их с болезнями)? Или общественным приличиям?

 

Когда говорят о «Системе природы» Карла Линнея, то закадровый голос вещает про 1730-е гг., но в кадре демонстрируется титульный лист десятого издания 1758 г. (на нем легко читается «Editio decima» и «1758»), а сразу после него – разворот какой-то много более поздней (не ранее XIX века) немецкой книги с картинками.

Главный вопрос

 

При таком обилии говорящих специалистов в кадре (не все лица, представленные как «иммунологи» или врачи, заслуживали доверия в равной мере, но большинство ученых не вызывали сомнения), возникает вопрос о том, почему их не подключили на фазе разработки идеи сценария? Написания сценария? Вычитки его, на худой конец? Такая команда, работай она на совесть, могла бы написать куда более содержательный сценарий, позволивший бы глубже раскрыть заявленную тему «жизни в гармонии с плесенью». Тогда, возможно, не пришлось бы разбавлять фильм глубоко иррелевантными эпизодами про чумной бунт, бактериофагов (они-то здесь вообще причем?) и проказу. Исчезли бы (или были бы поданы в верной исторической перспективе) все прелести плейоморфизма. Зато о жизни грибов (в том числе, плесневых) можно было бы рассказать гораздо больше.

 

Пока что желающие узнать что-то про плесень могут с большей пользой почитать Википедию (лучше английский раздел, кто осилит) и изданную еще при советской власти «Жизнь растений» в шести томах. И про бактерии, и про грибы написано в первом томе. Удачного прочтения тем, кому не повезло с неудачным просмотром.19 февраля 2009, 09:17